Автоматная баллада - Страница 78

– Алекс, – негромко скрипнула Эмма. – Как считаешь ты, через какой мост нам будет лучше идти?

– Мост? – недоуменно переспросил я. – Конечно же, ни через какой. Мы пойдем по дну.

– Но разве по мосту не будет проще?

– Будет, разумеется. И потому, – сказал я, – так же будет выглядеть логичным предположение, что оба моста контролируются. «Механиками смерти»… или кем-нибудь еще.

– Но…

Мы как раз миновали последний перед бывшей рекой дом, и Эмма замолчала, вместе со своей хозяйкой сосредоточенно изучая район предполагаемой переправы.

Сам я никуда особо дергаться не собирался – общий вид и с Шемякиного плеча открывался неплохой, а уделять чему-либо более прицельное внимание… еще успеем.

Ил. Черный потрескавшийся ил, запеченный солнцем до сравнимой с бетоном набережной крепости. Рыба – в виде скелетов. Примерно в той же степени сохранности всякая водоплавающая ерунда: дюжина моторок, две баржи, один буксир и еще один – то ли речной трамвайчик, то ли землечерпалка. Достоверная идентификация была затруднена расстоянием и сумерками. В таких условиях понять без хорошей оптики, к какому именно виду принадлежало «при жизни» полуразвалившееся ржавое корыто, весьма и весьма затруднительно. И, разумеется, мусор. Причем в количествах, вроде бы, по моим автоматным представлениям, с существованием тех же рыб мало совместимых. Впрочем, не исключено, что вся эта рыба еще до войны приплывала сюда с конкретной целью – сдохнуть.

– Как пойдем?

– Как стемнеет, – хмыкнул Сергей. – Так и пойдем. Потихонечку.

– Главное, – добавил он, – не дать луне высоко подняться. Потому что тени от всех этих бочек и прочего хлама – наш самый лучший друг. Они нас не хуже шапки-невидимки защитят и укроют. С ними…

Он замолчал, пристально вглядываясь в правый, ближний к нам сейчас мост. Вот, опять что-то сверкнуло на том берегу, ослепительно-красно мигнув лучами заходящего солнца.

– Кажется, мотор, – неуверенно предположила Анна. – Едет кто-то…

Я уже кувыркнулся с плеча, на лету выщелкнув приклад – уперся в плечо, чуть качнулся, ловя прицелом цель… и увидел.

Это была машина, что-то из довоенных легковушек, «Москвич» или «жигуленок», она мчалась через мост на хорошей скорости, яростно виляя, – еще бы, представляю, в каком состоянии там дорожное покрытие – и уцелевшая треть лобового стекла выглядела настоящим лоскутом боевого знамени, ярко-алый треугольник на фоне темнеющего неба.

Машина доехала почти до середины моста, когда с нашего берега, словно опомнившись, длинной строчкой прогремел крупнокалиберный. Он бил наверняка, первые же пули вышибли из автомобиля фонтаны искр, будто мощной электросваркой провели. Легковушка дернулась вбок, протаранив ограждение, – я почувствовал, как скрежет раздираемого металла заставил Шемяку болезненно поежиться – и улетела вниз. Скорость, как я уже сказал, у нее была хорошая – километров шестьдесят – шестьдесят пять, и потому траектория полета вышла достаточно пологой. Хотя в итоге все равно свелась к почти отвесному пике. Взрыва не было, в небо потянулся лишь вялый дымок – и даже еше одна длинная очередь нашего крупнокалиберного приятеля не очень помогла делу, бронебойно-зажигательные пули способны пробить металл, но гореть они обычно заставляют лишь то, что этот металл призван был защищать.

– Был побег на рывок, – опуская меня, вполголоса продекламировал Шемяка. – Наглый, глупый, дневной. Вологодского – с ног, и – вперед головой.

– Почему же, – задумчиво, словно раздумывая вслух, спросила Анна, – он не стал дожидаться темноты?

– Ну, это просто… ночью он и без пулемета на первых двадцати метрах бы улетел.

ШВЕЙЦАРЕЦ

Он проснулся сразу, едва только звук глухого удара о крышу перекрыл на миг ровный перестук вагонных колес. В принципе один удар сам по себе ничего не значил. Он мог быть вызван чем угодно, начиная от прыгучей и любящей бесплатные путешествия древесной гиены и заканчивая таким же, как сами они, пассажиром, которому зачем-то приспичило среди ночи прогуляться в другой конец поезда. Но Швейцарец в подобное везение не верил и секунды.

– Ч…

Тайна открыла глаза почти одновременно с ним, и Швейцарец едва успел прихлопнуть ее ладонью, задавив уже готовый вырваться удивленный вскрик. Тоже услышала? Нет, решил он, скорее всего, почувствовала меня… но все равно – молодец.

– Ти-ха.

На крыше стукнуло еще раз. И еще.

«Идиоты, – тоскливо подумал Швейцарец. – Плохо недооценивать противника, это чревато, но майн гот, как говорит Старик, какие же они ленивые, тупоголовые непредусмотрительные идиоты. Неужели взять с собой широкую доску, по которой можно было бы перейти на крышу нужного вагона без шума, – это настолько сложно? Бум. Да сколько же вас там, козлов… горных, судя по топоту? Четверо? Пятеро? Или будут еще кандидаты на звание первых дураков сезона?»

– Закрой глаза и не шевелись, – приказал он девушке, убирая ладонь. – Что бы ни случилось. Поняла?

– Да.

– И постарайся не издавать никаких звуков. Тогда все будет хорошо.

– Я знаю.

Тайна прошептала это настолько уверенно, что на какую-то долю секунды Швейцарец даже позавидовал ей. Девчонка верила в него, своего героя, среди бела дня похитившего прекрасную принцессу из лап дракона… хотя, мысленно усмехнулся он, правильнее было бы сказать о драконе, похитившем с алтаря языческих жрецов приготовленную к закланию девственницу. Подходящий сюжет для легенды, незатасканный… и кто знает, может, через пять-шесть веков какой-нибудь будущий Ганс Христиан или Шарль-с-Пером…